САША ЛЕБЕДЕВ: ФИЛОСОФ, ПАЦИФИСТ И ПАПА
Участники группы «Сансара» в Москве бывает наездами. В апреле вышел их третий альбом, который называется «Зверобой». Встреча с солистом Сашей Лебедевым состоялась в один из дней его кратковременного пребывания в столице, незадолго до его акустического «квартирного концерта», который он давал для друзей, поклонников и представителей СМИ.
- Какие у тебя воспоминания о детстве?
- Сейчас соображу… Как родился, не помню. (улыбается) Почему-то в голову пришел фильм «Дети капитана Гранта». Очень хорошо помню сцены оттуда. Еще помню, в садике на спор съел стакан песка. Не помню, ради чего это все было устроено, но что потом было плохо с желудком – это точно.
- А ты вообще был каким ребенком, хулиганистым?
- Нет, я был послушным. Ну, по крайней мере, таким… достаточно положительным. Читать рано научился. Учителя особых трудностей со мной не испытывали класса до пятого. Потом мне это надоело… Мне вообще учеба надоедает, в связи с этим, кстати, я до сих пор не закончил философский факультет университета. Сейчас я на четвертом курсе, взял академ.
- Будешь восстанавливаться?
- Да, конечно. Моя мама очень хочет, чтобы я закончил институт. Это все ради нее.
- А почему ты решил поступить на философский факультет?
- У меня брат философ. Он недавно защитился, стал доктором философских наук. Я с самого детства спрашивал его, что такое философия, и он всегда так туманно отвечал. Видимо, то, что он не давал однозначного ответа, меня и привлекло.
- А когда сам поступил, понял, что такое философия?
- Нет, скорее, понял, почему он не мог конкретно ответить! (смеется)
- Есть какие-нибудь интересные воспоминания об учебе, о сдаче сессии, например?
- Моя первая сессия была просто ужасной. Причем я был к ней готов. Но я много был наслышан о том, как сложно сдавать сессию, видимо, психологически это было очень тяжело. В общем, я все завалил. Все на свете. Хотя повода, в общем-то, и не было. Ходил потом пересдавать по три раза… Кстати, потом практически перестал готовиться, и все было нормально.
- Тебе сейчас двадцать пять лет; стало быть, детство было «счастливое советское»?
- Да, я еще застал эту идеологию, пионерскую организацию… Я все это разделял, принимал и верил. Даже в комсомол хотел вступать, но потом вся эта система рухнула.
- А то, что у современной молодежи нет такой единой организации, хорошо или плохо?
- Что-то молодые люди, несомненно, потеряли… Если учитывать, что многие пассивны по натуре и сами не знают, куда они хотят пойти – это плохо. И для какой-то части населения, видимо, нужны такие организации, если они сами ничего решить не могут. В любом случае, ничего не должно быть в принудительном порядке, я вообще против насилия. Хотя все это должно закладываться каждому в детстве мамой и папой, чтобы человек мог выбирать, а не быть безвольным и ведомым. Ведь есть люди, которые сами создают какие-то общества, кружки по интересам.
- У тебя маленькая дочь. Каким человеком ты хотел бы увидеть ее в будущем?
- Мне сложно сказать… Главное, чтобы она сама могла выбирать.
- То есть, свободу ограничивать ей не собираешься?
- Да нет, просто, если что-то запрещаешь, нужно объяснить, почему ты это делаешь. Если и после этого хочется сделать по-своему, тогда тем более не может идти речи ни о каких доводах. Людей можно сколько угодно предупреждать об ошибках, но пока они все это не прочувствуют на собственном примере, толку не будет.
- Ты можешь назвать себя хорошим отцом?
- Эх… (явно смущается) Я не могу судить. Учитывая то, что я нетипичный папа… Я не хожу на работу к восьми утра и на целый день, а придя домой, не пью перед телевизором пиво… Так или иначе, занимаюсь с ней, общаюсь. Мне очень хочется думать, что я хороший папа. Но это будет нескромно.
- А какой ты друг? Что, допустим, могли бы говорить о тебе твои друзья, когда ты их не слышишь?
- Ну, все хорошее можно сказать в лицо, а за спиной обычно говорят о каких-то минусах. Наверное, скажут, что я могу быть несколько несобранным. Невнимательным. У меня ветер в голове, я холерик. Но хочется верить, что это компенсируется какой-то общей увлеченностью.
- В свою очередь, что нужно сделать человеку при знакомстве, чтобы сразу тебе не понравиться?
- Наверное, когда человек в чем-то категоричен. Когда он в лоб сразу дает оценку тому, что он практически не знает.
- Ты человек скандальный? Например, давно дрался в последний раз?
- Ой, нет, я вообще не дрался. Ну, только если в детстве, в первом классе. Да и то, это дракой-то назвать нельзя было – вцеплялись друг в друга и стояли по полчаса. Это сейчас дети дерутся, как в кино – сразу ногой в лицо… А я вообще мирный человек, считаю, что договориться можно со всеми. Бывают, конечно, люди и совершенно неадекватные…
- А, например, скинхеды, когда они идут калечить и убивать людей – как с ними можно договориться?
- Я со скинхедами не встречался, у нас в городе (в Екатеринбурге – Ю.М.) это не так актуально. А вообще, я считаю, что это организации в основном ущербных людей. Есть у них определенный лидер, а остальные просто пытаются самоутвердиться. Вряд ли они всерьез задумываются о том, против чего они выступают, какая там у них идеология и так далее. Но вот, пожалуй, с ними вряд ли можно договориться и вообще о чем-то разговаривать, особенно когда они идут куда-то всей толпой… Вот если бы в более спокойной обстановке…
- То есть, ты дипломат?
- Мне хочется на это надеяться.
- Что тебя в людях раздражает?
- Мне не нравится какая-то однобокость. Например, мне не нравится, что музыканты классические терпеть не могут музыку каких-то других направлений. С другой стороны, всякие там рок-деятели, которые считают, что вот они – настоящие, а все остальное попса. А для меня в каком-то смысле и песни «Нирваны», и песни Джо Дассена – это вещи одного порядка. Или там, например, Окуджава с Высоцким. То есть, я считаю, практически у каждого исполнителя можно найти какие-то достойные вещи. И очень глупо впадать в крайность и отстаивать ее. Ведь весь кайф – в многообразии мира.
- И все-таки, когда ты начал заниматься музыкой, чье влияние в большей степени испытал?
- Если брать только отношение к тому, что делаешь, то это идеология русских рокеров: Башлачев, БГ, Янка Дягилева… Они все это делали, отвечая на вопрос «зачем», а не на вопрос «как». Что касается музыкальной формы, то она изменчива – тут и электронная музыка, и классическая, да все что угодно может быть для меня интересным, если там есть какая-то изюминка, которая меня «цепляет». В музыке много интересного.
- А есть время на то, чтобы, скажем, книжку почитать?
- Да полно времени! Вообще очень люблю читать. Я впадаю в ступор, когда вхожу в книжный магазин. Так всего сразу много… Иногда стою, стою, понимаю, что не в силах здесь копаться и искать что-то… и ухожу. Чаще беру книги у друзей, особенно когда они советуют что-то прочитать.
- Какая из последних прочитанных книг произвела на тебя наибольшее впечатление?
- Вот, кстати, пока я ехал в Москву, в поезде прочитал «Охоту на овец» Харуки Мураками. Вообще-то я не люблю, когда на какую-то книгу «бум», когда ее все читают поголовно… Меня тогда «ломает» тоже ее читать. А сейчас все поутихло, вот я и взял книгу у друга. Мне понравилось. До этого я читал книжку воспоминаний Кончаловского… кстати, не очень понравилось. Какой-то он (подыскивает верную фразу) слишком типичный мужчина. Нотки шовинизма проскальзывают, такой амбициозный, конечно, чувак. (улыбается) В общем, не со всем я был согласен. Или вот мне подарили сборник Бродского. Не могу сказать, что я его читал от начала до конца – так, по настроению. Потом хочу прочитать (еще шире улыбается) последнюю книжку про Гарри Поттера, расслабиться.
- А что бы ты предпочел – сходить в кино на отличный фильм или остаться дома, почитать хорошую книжку, которую тебе дали на один день?
- Ой… (заметно теряется) Или - или, а третьего варианта не дано? Мне не хотелось бы жертвовать чем-то, я бы попробовал как-то совместить, заполучить эту книжку и на следующий вечер… А если все же выбирать, то, поскольку книжка – удовольствие на более долгое время, я выбрал бы книгу.
- Ты сентиментален?
- Ой, очень!
- А заплакать можешь?
- Да легко… После того, как у меня родилась дочь, вообще поменялось мое отношение ко всему. К детям, в частности… Могу заплакать от умиления. К счастью, это случается в кругу достаточно близких людей, которых можно не стесняться. Или вот, например, смотрел я фильм «Белый Бим – Черное Ухо», там, я думаю, все рыдали.
- Животных любишь?
- Да, люблю. У меня есть кот. Его зовут Зосим. (воодушевляется) Это египетский кот, ориентал – он такой с большими ушами, длинным хвостом и вытянутой мордой. Кажется, что он лысый, но на самом деле это не так. Очень грациозное и красивое животное, такие совершенные формы, я просто испытываю эстетическое наслаждение, когда смотрю, как он ходит, как зевает… Зосим очень любит Маргариту (дочку), это скорее ее кот. Он вообще не кусается, не царапается, позволяет с собой делать все, что угодно.
- Можешь ли ты приврать иногда?
- Могу! (соглашается легко и с готовностью) Вполне!
- А в каких ситуациях?
- Ну, это скорее имеет такой художественный оттенок, нежели чем практическое значение. Приукрасить там что-нибудь… Подчеркнуть значимость чего-то, создать театральность.
- Хотел бы ты попробовать себя где-нибудь в другой сфере, кроме музыки?
- Только не в политике. А так… в театре, в кино – наверное, было бы интересно.
- Тем не менее, твое прошлое, настоящее и будущее связано с группой «Сансара»?
- Ну, настоящее точно. Настоящее осмысленное, осознанное.
- Екатеринбург подарил миру много замечательных рок-музыкантов. С кем-нибудь из них ты общаешься, поддерживаешь отношения?
- Да, с «ЧайФ», например… С Володей Шахриным мы в дружеских отношениях. С Бубой (Сергей Бобунец, лидер группы «Смысловые галлюцинации» – Ю.М.) тоже общаемся…. Мы же с ними общаемся не только как с музыкантами, а как с людьми, хотя отношения, конечно, всегда завязываются на музыке.
- Ты много где бывал, какой город тебе больше всего дорог, где твое любимое место?
- Я думаю, что в каждом городе для себя можно устроить любимое место. И в Москве, и в Питере, или в Перми, например, мне этот город тоже очень нравится. Даже в самых отдаленных, самых маленьких городах есть свои какие-то уголки. Именно поэтому я могу жить где угодно.
- Н где ты себя чувствуешь наиболее спокойно?
- Да это от географии не зависит, это должно быть спокойствие в себе. Внутри. И тогда верится, что все будет хорошо.
2004 год
(с) Юлия Монакова
|
