ЗАГАДОЧНАЯ ЛАТЫШСКАЯ ДУША, или КАК МЫ БРАЛИ ИНТЕРВЬЮ У "БРЭЙНСТОРМ"
Пара слов о концерте, который предшествовал нашему интервью с латышским коллективом. Море драйва, позитива и качественной музыки. Для исполнения песни «Иномарки», конечно же, на сцену вышли «БИ-2» - куча восторгов, буря эмоций, вопли фанатов. Ренарс Кауперс в перерывах между песнями успел похвастаться, как он сидел рядом с самим Ричардом Гиром: «Вот так - я, а вот так - два метра - он, Ричард Гир! А потом между ним и мной встали два вот таких… больших… высоких… наверное, очень хороших человека? И я больше не видел Ричарда Гира…» Вообще, лидер «Брэйнсторм» то и дело отмачивал перлы. Клавишника Мариса Михельсона он обозвал музыкантом, играющем «на аппаратуре». Пошутил по поводу КВН... наш человек, он как-то сидел в жюри Юрмальского КВН-фестиваля.
А затем шоу закончилось, и пришло время для допроса с пристрастием. Сначала музыканты выглядели достаточно бодрыми и радушно приглашали нас на беседу: «Пожаловайте, пожаловайте!». Пытаясь облегчить задачу и себе, и группе, я предложила общаться на английском, ибо я латышский не знаю в принципе, а они с русским, судя по всему, тоже не самые близкие друзья. Ребята благородно отвергли мою жертву. Как оказалось, зря.
Все они – особенно Ренарс – себе сильно польстили, сказав, что они могут говорить по-русски. Ренарс говорить-то, может, и говорит, но вот что говорит, он не понимает... он совершенно не втыкал, о чем идет речь, и постоянно делал такое напряженно-испуганное лицо, как первоклашка, который не выучил урок и боится, что его сейчас спросят. Когда же, на свою беду, Ренарс вдруг начинал понимать суть беседы (ну, или ему казалось, что он понимает), он нес такую бессмыслицу, что мы с фотокорреспондентом корчились от смеха.
В общем, вот оно перед вами – самое нелепое и, вместе с тем, самое смешное интервью, которое когда-либо у меня случалось, без сокращений и цензуры. Читайте, завидуйте, смейтесь!
- Не хочется говорить о музыке… Давайте-ка лучше о каком-нибудь компромате на вас! (с ходу беру «быка за рога»)
- А что, он есть, да? (неподдельное оживление в группе)
- Вот и давайте вместе попробуем его найти, - предлагаю я.
- Это для прессы, да? - проявляет потрясающую эрудицию Ренарс.
- Да, для молодежной газеты, - объясняю я.
- Для стенгазеты? – уточняет обаятельный лысый Янис, он же Мэджик. (видимо, слово «стенгазета» он помнит из своего счастливого, тогда еще советского, детства)
- Нет, для нормальной, обычной газеты.
(Все переглядываются и начинают дружно истерически хихикать и кряхтеть – непонятно, что их так взволновало. Перехожу на английский и объясняю, что это за издание. Ребята понемногу успокаиваются и просят снова перейти на русский)
- Совершали ли вы в жизни какой-нибудь поступок, за который вам было очень стыдно и приходилось краснеть? (уже к середине фразы понимаю, что вопрос слишком мудреный, но отступать некуда)
- А я-то думал, это вы сейчас нам сами расскажете про такие наши поступки, про какой-нибудь компромат, - укоризненно произносит Каспарс Рога. - Мы же не будем сами про себя плохо говорить!
(Остальные участники группы в это время смущенно хихикают)
- Ну, не было у нас в жизни такого! – гордо произносит Каспарс, а остальные дружно кивают головами: «Да, да!»
- Вы такие идеальные? Просто ангелы с крылышками?
- Скажем так, наш ангельский характер – это дьявольское терпение! – острит Мэджик, вызывая бурю восторга и громогласный хохот у Каспарса. Правда, затем Мэджик признается, что фраза не оригинальна – он стырил ее «из сайта какого-то».
- Из анекдота! – подсказывает Марис.
- Это плагиат, - уличаю я. (не надо! не запоминайте это слово!)
- Нет! Это цитата! – оскорбляется за товарища Каспарс. – Он же честно сказал, что это из сайта.
- Какой он молодец! – с неподдельным изумлением произносит Марис.
- Я? – уточняет Мэджик настороженно.
- Ну да. Умный такой, - подтверждает Марис.
- Спасибо, - видно, что Мэджик растроган.
- Ладно, тогда скажите мне, чем вы больше всего в жизни гордитесь? – пытаюсь придать беседе мало-мальски интеллектуальное направление.
- Я горжусь своей рубашкой! – серьезно заявляет Каспарс. К слову, рубашка и правда симпатичная. Делаю комплимент, тот с достоинством его принимает.
- Жизнь прекрасна, - а это уже Марис. Видно, пытается сказать, чем он больше всего гордится. Правда, непонятно, где здесь лично его заслуга. Ага, теперь знаем, кого благодарить за все это!
- А я горд за своих друзей, - неожиданно проникновенным и искренним тоном заявляет Мэджик. – Жизнь мне дала такой шанс, свела с такими людьми… я за это горд.
- Все время вы друг друга хвалите! Скажите хоть что-нибудь плохое друг о друге! – подначиваю я.
- А у вас что, плохая газета? – настораживается Мэджик.
- Хорошая, - патриотично отзываюсь я.
- Ну вот и мы тоже такие, простые, хорошие. Вот на майке у меня написано, - Мэджик тычет в какую-то надпись.
- А что тут написано? – любопытствую я. Простой вопрос ставит парня в тупик. Подумав, он произносит:
- Тут написано… «Я хороший».
- Как вы проводите свое свободное время? – наиболее простой вопрос вызвал самую активную реакцию.
- Я люблю кататься на лодке, - Марис.
- А я точу коньки, - Мэджик.
- Он точун, - подсказывает Каспарс.
Молчавший доселе Ренарс вдруг открывает рот и изрекает задумчиво:
- Точун-дрочун.
(Истерика в группе)
- Дрочунишка, - поощренный собственным успехом, Ренарс изобретает новое слово. Пытаюсь приструнить его:
- А ты чем занимаешься в свободное время?
- Я коллекционирую… - надолго задумывается.
- Визитки! – подсказывает Марис, увидев, что в руках Ренарс держит несколько карточек. Всеобщее ликование.
- Визитки, - соглашается Ренарс и читает:
- Вот, Владимир СОколов ( с ударением на первый слог) и Наталья Михайлова. Должно быть, они очень хорошие люди.
- Есть ли у вас дома какие-нибудь домашние животные?
- У меня есть курицы, - делится Каспарс. – В семнадцати ящиках, я думаю, около полутора миллионов куриц как минимум.
Понимаю, что кто-то из нас сошел с ума. Уточняю:
- Это как?
- Это вот как раз так, - загадочно отвечает он. Все хохочут. «Это курицы твоей жены?» - уточняет Ренарс. Мэджик приходит другу на выручку:
- И каждая курица несет в день два или три яйца. Знаешь, сколько у них яиц!!! Посчитай!
- Нет, спасибо, - предусмотрительно отказываюсь я, но Каспарс, увлеченный, сам углубляется в подсчеты.
- Два яйца в день, ты сказал? Три? Нет, два яйца за два дня? Неважно… Сколько ты сказал? – наконец, это занятие, бессмысленное и беспощадное, утомляет парня до невозможности, и он делает самое главное заключение:
- Одно я скажу: с яйцами у меня проблем не было никогда!
- Повезло, - радуюсь я за него, но Каспарс неожиданно погрустневшим голосом сообщает:
- Не в яйцах счастье…
- А в чем?
- Счастье в двух яйцах, - серьезно произносит Марис. ( о боже!)
- Счастье между двух яиц, - поправляет Каспарс (с ума сойду я с ними!), а затем делает неожиданный вывод из всего вышесказанного:
- Это любовь!
- Это что за газета у вас такая? – нарочно возмущается Марис: можно подумать, это я провоцирую их на такие пошлые высказывания.
- Еще у меня есть американский бульдог, пес, - не унимается Каспарс. – Он у меня один, но это еще плюс два яйца!
- Мои? – как всегда неожиданно включается в диалог испуганный Ренарс.
- Нет, бульдога, - успокаивает Каспарс, а затем загадочно добавляет: - Крутись как не крутись. (???)
- Твои – это твои, - поддерживает Ренарса Мэджик.
- Мои – это мои, - с заметным облегчением соглашается Ренарс (ничего не скажешь, высокоинтеллектуальная беседа!), - я их наизусть знаю.
(Безумный хохот коллег по группе)
- Ладно, давайте поговорим на какую-нибудь другую тему, - испуганно прерываю я (мало ли, куда их еще занесет!). – Аудитория нашей газеты в основном студенты… а вы были когда-нибудь студентами?
- Я уже десять лет не могу закончить пятый курс, - грустно сообщает Мэджик. – У меня нет времени…
Каспарс начинает тыкать пальцем поочередно во всех своих коллег по группе:
- Он был студентом, и он был студентом…
- Я закончил школу сегодня, - изрекает Марис.
- Сегодня? Поздравляю, - не могу удержаться от иронии. Оказалось – ложная тревога, парень просто слова перепутал.
- А! Не сегодня, а в прошлом году! – радуется он. - В этом самом… весной! Этот, восьмой класс… университета. (боже мой, о чем он?)
- Мы все были студентами, - еще более погрустневший Мэджик вздыхает, - но не все закончили. Вот я не преуспел.
- Есть какие-то интересные воспоминания о том, как вы сдавали экзамены?
- Я даже не попал до первой сессии, - совсем печально вздыхает Мэджик. – Как-то я посмотрел на учителей и сказал… «Гуд бай!» (громкий одобрительный хохот коллег).
- То есть, вы все были двоечниками? – иронизирую я, забыв о том, что в Латвии действует совершенно другая система оценок. Ренарс, подвергнув слово «двоечник» подробному морфологическому разбору и, видимо, так и не вникнув в его суть, отвечает:
- Почему двоечники? Извините… Одиночки!
- Двоечник – это то, кто плохо учится, - объясняю я. – Оценка плохая.
- А! – отвечает он и прочно замолкает.
- А мне всегда неважно было, какая оценка, - выручает Мэджик. – Главное, чтобы был зачет. Для моей мамы это тоже самое главное.
- Кстати, про маму – какие у вас отношения с семьей, с родителями?
- Критическое состояние, - откровенно делится Каспарс.
- Нет, - поправляет его Мэджик, - мы очень часто встречаемся с семьями, с родителями. (недоверчивые смешки и хмыканья коллег) Я честно говорю!
- Мэджика не вытащить на тур, он обычно дома сидит, - ябедничает Марис.
- Что для вас идеальный день? Каким он должен быть?
- С утра не выпил – день пропал, - философски изрекает Каспарс.
- Просыпаюсь… - задумчиво вспоминает Марис. – Дрочу…
- Извините, у нас приличная газета! – возмущаюсь я.
- Ну, так, а что делать? – виновато разводит руками. – Извиняюсь, если это правда… Мне это нравится.
- Что мы дрочуны все, это вы видите, - констатирует Ренарс. – Какой был этот анекдот? Про дрочунов… Кто-то вчера рассказывал…
- Про то, как взорвали, - помогает Мэджик.
- Бомбу? – напряженно вспоминает Ренарс. – А, нет, автомобиль… Кто взорвал? Дрочун! (господи, они хоть примерно сами представляют, что несут?!)
- А вы студентки? – неожиданно спрашивает у нас Мэджик, решив, видимо, что достаточно уже пошлости для наших юных ушей. – Не будем мучить вас анекдотом, лучше задавайте свои вопросы.
- Идеальный день! – вспоминает Ренарс тему беседы. – Ну я не знаю… он должен быть такой, чтобы…
- Давайте посмотрим на этот день с сексуальной призмы! – предлагает Мэджик.
- Давайте не будем! – предлагаю я.
- Знаете, что я вам скажу, идеальный день – это тот, которого еще не было! – заявляет Каспарс.
- То есть, все впереди?
- А сзади тоже неплохо, - мечтательно произносит Ренарс. (о чем это он?!) Начинают спорить, что «сзади» может быть хорошего.
- Ой, куда-то я зашел не туда… - признает Каспарс и робко просится:
- Можно, я пойду в другое интервью?
На этой оптимистической ноте мы решаем прекратить взаимное издевательство. На память фоткаю подругу с Ренарсом (сначала он долго не понимает, чего от него хотят, и с готовностью пожимает ей руку, а потом начинает кокетничать и прятать лицо). Покидаю поле битвы с единственным желанием – чтобы не расхохотаться.
Вот такие они, блин, латыши... Смешные и неожиданные. И все же парадоксально талантливые.
(с) Юлия Монакова
|
