КАК Я СЕЯЛА РАЗУМНОЕ, ДОБРОЕ, ВЕЧНОЕ...
Согласитесь, что профессия учителя окутана ореолом романтичности, загадочности и притягательности. Кто из нас в детстве не играл в «школу», не рисовал в «журнале» жирные двойки воображаемым ученикам, не мечтал хотя бы раз в жизни по-настоящему войти в просторный светлый класс и перед десятками пар устремленных на тебя глаз начать урок…
Эта моя детская мечта сбылась. Поступала я на журналистику, но вторая моя специальность в дипломе обозначалась четко – «учитель литературы». И хотя я вовсе не собиралась работать учителем всю жизнь, попробовать все-таки смогла. На пятом курсе нас отправили по разным школам – на практику. Вот там-то я и познала все прелести нелегкой педагогической деятельности… Но об этом – по порядку.
Обычная средняя школа. Осеннее пасмурное утро. В холле возле гардероба – суета, возня, толкучка и шум. Казалось бы, забытые, но такие узнаваемые школьные запахи – мела, книг, столовой… Звонкая трель звонка – я растрогана чуть ли не до слез, вспоминая свое счастливое школьное детство… Пафос момента прерывается резким толчком – какой-то бравый пятиклассник, очертя голову несшийся к лестнице, чуть не сшибает меня с ног, на ходу проорав что-то вроде «извни пжалст!»
Мы с подругой Викой поднимаемся на второй этаж в учительскую – нас обещали познакомить с завучем и директором, а также распределить по классам. В учительской – тоже суета, педагоги торопливо изучают расписание, разбредаются по своим классам, кто-то без конца входит, кто-то выходит, кто-то пишет в журнале, кто-то, примостившись на краешке большого стола, проверяет тетради…
- Извините, можно нам увидеть директора? – интересуемся мы с Викой.
- Чего вам, девочки? А вы из какого класса?
Мы оскорблены до глубины души. Принять нас за учеников?! Да через несколько месяцев у нас уже будут такие же дипломы, как у всех здесь присутствующих!
- А, вы на практику? – соображает директриса. – Литераторы? Ну, тогда вам десятый «А» - Тамара Георгиевна, забирайте девочек с собой, все им расскажете и покажете…
Мы поступаем в распоряжение Тамары Георгиевны – классной руководительницы десятого «А» и учителя русского языка и литературы.
- Вы из педагогического? – скептически интересуется Тамара Георгиевна, пока мы идем по длинному коридору. – Ах, журналисты? Ну-ну… Сегодня вы посмотрите, как я обычно веду уроки, а потом распределите между собой темы. Конечно, если будут какие-то затруднения...
- Надеюсь, что затруднений не будет, - с милой вампирской улыбочкой перебивает ее Вика, глубоко уязвленная тем, что нас не желают воспринимать серьезно. – Мы уже решили, что берем на себя уроки по Гончарову и по Тургеневу.
- Но это же такие великие писатели! Это же такие гениальные романы! Может, что-нибудь попроще пока выберете? – скорбно интересуется литераторша.
- Думаю, что мы вполне способны растолковать детям, что такое «обломовщина».
- «Дети», - с горькой усмешкой передразнивает Тамара Георгиевна перед самой дверью в класс. – Сейчас вы посмотрите, какие это «дети»…
Детишки оказываются акселератами под два метра ростом. Девочки выглядят старше нас минимум лет на пять, а мальчики, вытягивая ноги из-под парты, едва не упираются в школьную доску. Несмотря на внешнюю «взрослость», ведут себя десятиклассники действительно как дети – пока учительница не вошла в класс, все орут, прыгают, бьют друг друга учебниками и сумками по голове, хохочут и вообще чувствуют себя весьма непринужденно.
- А ну-ка, тихо! – с ходу берет высокую ноту Тамара Георгиевна. Шум волнообразно затихает, все нехотя разбредаются по своим местам и даже встают – вроде как приветствуют.
- Садитесь, - кивает учительница. И, обращаясь к нам:
- Вы тоже, девочки. Пока на заднюю парту… Я сейчас им все объясню…
Мы с Викой отсаживаемся на «Камчатку» и обозреваем будущее поле боя. «Бойцы» то и дело оборачиваются назад и стреляют в нас торопливыми любопытными взглядами. Мы, в свою очередь, с все возрастающим ужасом изучаем наших будущих подопечных. Учить?! Вот этих верзил?! На наш стол шлепается свернутая трубочкой записка, разворачиваем и читаем: «Девчонки, а вас как зовут? Саша и Витя с первой парты». Тут же видим этих Сашу и Витю – оборачиваются на нас и подмигивают, несмотря на то, что мы пытаемся изобразить строгие учительские лица. Какая тут, на фиг, педагогика!
- А сейчас, ребята, - произносит Тамара Георгиевна, - я хотела бы представить вам Юлию Владимировну и Викторию Владиславовну… В ближайший месяц уроки литературы у вас будут вести они.
Мы встаем, немного смущенные, позволяя классу глазеть на нас уже неприкрыто, мило улыбаемся и что-то даже крякаем в виде приветствия. «Ну и вляпались!» - думаю я, потому что завтра у меня первый урок, тема которого сформулирована Тамарой Георгиевной следующим образом: «Особенности русского национального самосознания в романе Гончарова «Обломов». Господи, пронеси…
Этот свой первый урок я не забуду никогда. Тамара Георгиевна настаивала, чтобы я провела его в форме лекции – мол, просто дать под запись все то, что необходимо знать. Но я решила, что если начну свою учительскую деятельность со скучной лекции, контакт с классом будет потерян навсегда. Поэтому я решаю рискнуть - провести урок в форме беседы, чтобы они сами приходили к нужному выводу.
Главное, что мне нужно – это заинтересовать их. Поэтому урок свой я начинаю так:
- Вы все, наверное, видели фильм «Брат-2»? А «Сибирский цирюльник»?
Внимание привлечено – все, как один, удивленно смотрят на меня – мол, а какое отношение к этому имеет Обломов?
- В этих фильмах, так или иначе, затрагивается вечный вопрос «загадочной русской души», - продолжаю я. – Помните, как говорит Никита Михалков в «Цирюльнике»: «В России «чуть-чуть» ничего не бывает – если любят, то до самой смерти, если пьют – то запой длится неделями, если ненавидят – так всю жизнь…» А в «Брате» Данила Багров постоянно подчеркивает, чем мы отличаемся от других: «Русские на войне своих не бросают…» Наверняка вы тоже сейчас вспомните и назовете много других фильмов, где говорится о русской душе? – обращаюсь я к классу. Бурное оживление, радостно поднятые кверху руки:
- «Восток - Запад»!..
- «Невеста из Парижа»!..
- «Окно в Париж»!..
- «Американский дедушка»!..
- «Американская дочь»!.. - и так далее, так далее, так далее…
Спустя пять минут мы уже бурно все вместе обсуждаем, что есть общего у всех русских, ищем это общее в романе «Обломов», находим там еще что-то новое… Честное слово, они увлечены так, будто играют в какую-то очень интересную игру. Когда звенит звонок, возвещающий об окончании урока, шок не только у меня – но и у моих учеников, которые даже разочарованы, они только-только вошли во вкус.
- Домашнее задание – отыскать в романе страницы, где говорится об истинно русском самосознании, - переведя дух, диктую я. – До завтра!
Десятый «А» с воплями исторгается из класса, а сидевшая на задней парте Тамара Георгиевна изрекает:
- Ну, артистка!..
Конечно, не все в моей практике затем шло так гладко, как в тот первый день. Иногда я видела, что ребята скучали на уроке, иногда они не выполняли домашние задания, и мне приходилось, скрепя сердце, ставить им двойки (оказывается, ставить их по-настоящему, а не понарошку, вовсе не такое уж и удовольствие!)… Иногда становилось просто невыносимо справляться с ними, и приходилось даже повышать голос. Но, все такие разные, они стали для меня такими родными – хулиганы и скромники, умники и умницы, интеллектуалы и зануды, отличники и троечники… В день учителя они подарили мне цветы, которые показались мне самыми прекрасными в моей жизни, а также подписали трогательную открытку: «Дорогая Юлия Владимировна, с праздником!..» А когда практика в школе закончилась, ребята подходили ко мне и к Вике, искренне говорили, что будут скучать, оставляли на память свои номера телефонов и серьезно просили: «А давайте после диплома вы к нам вернетесь?..»
Многие сейчас интересуются, что мне дала моя вторая педагогическая специальность, если я работаю исключительно по журналистскому профилю. Да, я не стала педагогом. Я не вхожу каждое утро в класс и не вдалбливаю науку в светлые головы, не ставлю двойки и не вызываю в школу родителей. Но зато я по-прежнему с легкостью могу растолковать собеседнику в считанные минуты, в чем суть снов придурковатой Веры Павловны из романа Чернышевского «Что делать?», могу наизусть прочитать письмо Татьяны к Онегину, могу объяснить причины конфликта в «Горе от ума»… Как говаривал знаменитый герой фильма «Большая перемена»: «Все-таки, Ляпишев, педагогика – это мое призвание!»
(с) Юлия Монакова
|
